"Крупнее Цветаевой в нашем столетии нет поэта" - так сказал о Марине Цветаевой Иосиф Бродский, имея в виду не только пространство России. "Отказываясь от морализаторского фильтра, не заботясь о границах доброприличного и дозволенного, Марина Цветаева давала сказаться всем голосам, которые в себе слышала, а не только тем, за которые, говоря ее собственными словами, она согласилась бы умереть в семь часов утра" (И. Кудрова).В настоящее издание вошел весь основной корпус стихотворений Цветаевой, поэмы ("Поэма Горы", "Поэма Конца", "Крысолов", "Новогоднее"), автобиографическая проза ("Дом у Старого Пимена", "Башня в плюще", "Мать и музыка" и др.), воспоминания о современниках ("История одного посвящения", "Живое о живом", "Пленный дух", "Повесть о Сонечке"), а также эссе "Мой Пушкин" и "Пушкин и Пугачев"."Марина часто начинает стихотворение с верхнего "до", - говорила Анна Ахматова. То же самое, частично, можно сказать и об интонации Цветаевой в прозе. Таково было свойство ее голоса, что речь почти всегда начинается с того конца октавы, в верхнем регистре, на его пределе, после которого мыслимы только спуск или в лучшем случае плато. Однако настолько трагичен был тембр ее голоса, что он обеспечивал ощущение подъема при любой длительности звучания. Трагизм этот пришел не из биографии: он был до. Биография с ним только совпала, на него - эхом - откликнулась" (И. Бродский).